Кино

Золотой век русского авангарда

Мультимедийная инсталляция “Золотой век русского авангарда”, объявленная главным событием российско-британского года культуры, стала началом создания новой парадигмы в современном искусстве. Питер Гринуэй и Саския Боддеке фактически реализовали вагнеровскую идею Gesamtkunstwerk, создав универсальное произведение искусства, которое включило в себя кино, литературу, живопись, музыку, архитектуру, поэзию и театр.

Alexandro Jodorowsky, Grand rectum - Université de Foulosophie

Документальный фильм, посвящённый поездке Алехандро в Монреаль, где в марте 2011 он получил титул, называемый "title of Grand Rectum from the University Of Foulosphie".
Франсуа Гур и Матье Бушар (François Gourd and Matthieu Bouchard) повествуют о событиях той недели, копаются в истории маэстро, строят различные догадки и анализируют творчество и деятельность. Также в фильме есть большое количество интервью, впервые представленных на английском, редкие фото и видеоматериалы. Не пропустите!

Имажинэр

Авторы «Имажинэра» провозглашают Новый и Последний век. Но что предполагает в нас самих общую волю во времени? Участвуют ли наши глаза, наши слова, края наших пальто, перчатки и тени в обмене кислородом и идеями, памятью и снами, плодами нашего воображения с каждым встречным без исключения? «Поэзия – это дело всех», - говорил Лотреамон, которому посвящены блистательные страницы альманаха. Авторы провозглашают начало Бронзового века так, как человек, решив сделать что-то на первый взгляд невыполнимое, что-то вопреки, усиливает свой вызов тем, что провозглашает своё намерение, и дает во всеуслышание слово. «Вопреки» - это важное, достаточное слово, синоним слова «вовеки» - «на весь последний век».

РОБЕР БРЕССОН. ЗАМЕТКИ О КИНЕМАТОГРАФЕ

Уроженец Ромон-Бламота, доведший до климакса Делёзовскую действенность французского кино. "Словам тесно, действию просторно" - перефразируя классика. То к чему стремился в последние годы жизни Станиславский. Бесконечно деятельные руки, говор пальцев, трепет ладоней, буйство локтей. Режиссёр говорящих ладоней. Снят всегда источник действия, то, где действие достигает кульминации. Водитель, выходящий из автобуса - ноги. Карманник - руки. Мушет - истерзанное тело. Отточенность кадра и звука. Ни одного лишнего движения или даже обертона. "Вы слышите гудок паровоза - ухо Вам подскажет, что это - станция." Учивший своих актёров экзистенциальному: "не думайте о том, что вы делаете или говорите.", ибо: "сначала было чувство".

Пол ШРЕДЕР. Вероятно, Робер Брессон (интервью 1976 года)

В 1972 году Робер Брессон, откликаясь на мою только что опубликованную книгу «Трансцендентальный стиль в кино»*, написал мне: «Меня всегда поражало, что в образе, созданном теми, кому я действительно интересен, я не узнаю самого себя». Равным образом и для критика, с почтительной дистанции наблюдавшего за режиссером, чьи произведения он изучал и интерпретировал, встреча с ним может оказаться шоковой. Критику-интервьюеру зачастую нелегко мириться с тем, что его «предмет» совершенно иначе смотрит на свои фильмы, их ценность и значимость. Режиссер, к примеру, вдруг терпеливо, но эмоционально начинает объяснять, что он, скажем, использовал в данном эпизоде панораму совсем в иных целях, чем предполагал критик в двух своих статьях и монографии, над которой он в данный момент трудится. Критик оказывается в ситуации неприятного выбора: либо принять сторону послушного ученика, либо попытаться навести мост через разделяющую обе стороны пропасть.
В таком вот трепетном состоянии я интервьюировал Брессона в прошлом году — и как свидетельствует следующий ниже текст, трепет мой оказался вполне не беспочвенным. Дело в том, что я не только уважаю Брессона, но считаю его одним из самых духовных художников нашего времени — духовным художником, создавшим столь уникальный стиль, что сымитировать его невозможно. Я несколько раз вступал в переписку с Брессоном в 1969-1972 годах и воображал, что при встрече мы, как старые друзья, бросимся в горячий спор.

Бог умер, но дьявол на прежнем месте

Гас Ван Сент назвал венгерского режиссера Белу Тарра подлинным визионером. Его черно-белые созерцательные фильмы — радикальный разрыв с традиционным кинематографом, попытка с чистого листа создать новую грамматику киноязыка, как будто и не было никакой столетней истории кино.
В восторженном отзыве Ван Сента можно увидеть преувеличение. Долгие статичные планы, минимум монтажных склеек, тщательно продуманная мизансцена, неторопливое движение кинокамеры — подобного рода кино, в котором режиссер предлагает зрителю вслед за собой всматриваться в реальность, еще пятьдесят лет назад защищал в своих статьях критик Андре Базен. Но Базен, человек глубоко религиозный, и не подозревал, что камера способна фиксировать не только красоту окружающего мира («отражение в мокром тротуаре, жест ребенка»), но и ужас и безысходность человеческого существования. В этом принципиальное различие между французским кинотеоретиком и венгерским режиссером. По существу, фильмы Белы Тарра — фиксация нигилистического состояния современного мира: без смысла, без Бога, без всякой надежды на спасение.

Страницы

Subscribe to Кино