Драматический ноктюрн


Режим ноктюрна 2 / драматические мифы

 

Драматический ноктюрн как умеренный эвфемизм

 

Вторая группа мифов, входящая в режим ноктюрна – драматические или синтетические мифы -- также подвергают фундаментальную оппозицию воображение(имажинэр)/смерть эвфемизации (поэтому они отнесены Дюраном к ноктюрну). Но эта эвфемизация отличается от группы мистических мифов и количественно и качественно. Количественно -- в том, что в данном случае эвфемизация не столь абсолютная, не меняет знаки на прямо противопложные. А качественно -- в том, что процесс эвфемизации развертывается по иному сценарию – через интеграцию негативного (смерти и времени) в общую синтетическую систему, где сохраняется и дуализм, и положительная оценка световых символов, и признается отрицательность ночных символов, но все в целом заключено в схему относительной диалектической сцепленности.

В этой группе мифов смерть ведет к новому рождению (воскресению), время – циклично (за прогрессом следует регресс, а затем снова прогресс), во всем доминирует дуальный ритм, лишь лишенный той бескомпромиссности, которая характеризует режим диурна.

Дюран называет эту разновидность ноктюрна драматической, потому что структура драмы состоит как раз в чередовании противоположных элементов – страдания и счастья, успехов и неудач, обретений и потерь. Каждая фаза драматического повествования влечет за собой фазу с противоположным знаком, что и составляет специфическую напряженность именно этого жанра. Такая же структура воспроизводится в этом режим имажинэра.

Другое название, предлагаемеое Дюраном – синтетический ноктюрн. Оно подчеркивает ту специфику обращения с парами противоположностей, которая характеризует эту группу мифов и архетипов. Противоложности здесь не приобретают характера альтернативной несовместимости (или/или) как в режиме диурна, но и не совпадают, как в режиме мистического ноктюрна. Они синтезируются, сохраняя свое отличие и определенную напряженность оппозиции, но при этом не сливаются вплоть до неразличимости.

Самый общий сценарий драматического мифа таков: умирание не окончательно, за ним следует новая жизнь (эвфемизм). Но вместе с тем сохраняется печаль утраты, напряженность поражения и трагизм верховенства времени и смерти. Однако фатальность времени и смерти релятивизирована и смягчена.

 

Копулятивная доминанта

 

В области рефлексологии синтетической группе мифов соответствует ритмо-сексуальный или копулятивный (половой) рефлекс, влечение к совокуплению и интенсивному эротическому наслаждению.

Однако, по Дюрану, базовый траект копуляции состоит не только в наслаждении (определенные формы наслаждения, равно как и травмы, человек получает во всех режимах, поэтому либидозные теории Фрейда, объясняющие подсознание как постоянного производителя сексуальности, относятся не только к этой группе мифов, но ко всем их разновидностям). Дюран считает, что в копуляции важнее всего ритм, повторяемость одного и того же, а остальные ощущения и впечатления – вторичны и добавляются к копулятивной доминанте (как к воспроизведению ритма) в качестве акциденций.

Копулятивный рефлекс у младенцев проявляется раньше, нежели структурированная сексуальность. Его можно увидеть в повторении однообразных жестов рукой или ногой, потряхивании погремушкой, постукивании о края колыбели – в любом повторяющемся ритмическом движении. Структура данного рефлекса состоит в чередовании фаз, позиций, состояний, касаний («касаюсь -- не касаюсь»), дистанций («близко-далеко»). Поэтому и в половом акте Дюран выделяет именно ритмическое и однообразное движение фигур, воплощающее суть этого режима.

 

Архетип танцора

 

Если в режиме диурна нормативным архетипом была фигура героя, воина, в режиме мистического ноктюрна – матери, то в режимедраматического ноктюрна – это архетип танцора (в расширительном смысле – художника, артизана, а еще более широко, всякого деятеля, занятого повторяющимися операциями циклического, кругового характера).

Танец есть выражение стихии ритма. В нем, как правило, наличествует симметрическое повторение движений, часто круговых, смена позиций, участие пар или ряда пар. В танце почти всегда есть сближение и удаление, чередование фаз, развертывание фигур по кругу.

Фундаментальность танца, его связь с глубинными архетипами имижинэра и базовыми рефлексами проявляется в том, что это явление встречается не только у людей, но и у некоторых видов животных. Так, широко известны брачные танцы птиц. Есть они и у волков, слонов, диких козлов, горилл, шимпанзе и многих других видов. В некоторых случаях танцы животных не менее изысканны и грациозны, нежели человеческие.

Ритмический танец есть ритуал связывания между собой противоположностей – мужчины и женщины, воображения и смерти (времени), наличия и отсутствия, ночи и дня. Но эта связь инакова по отношению к материнскому склеиванию всего в одно: два не становятся одним необратимо, их слияние несет в себе расставание, а расставание чревато новым сближением таким образом, что пара противоположностей постоянно меняется местами. Превалирование в одной фазе обязательно влечет за собой следующую фазу, где порядок меняется.

Танцы известны во всех типах обществ – от самых архаических до современных -- и составляют основу фундаментального языка социума.

 

Смерть и воскресение

 

В религиозно-мифологических сюжетах режим драматического ноктюрна часто встречается в форме повествования о смерти и воскресении – бога, героя, персонажа и т.д. Бог, герой или главное действующее лицо мифа или религиозного сюжета погибает (часто мучительно), спускается в ад, засыпает, становится жертвой злых сил. В вариантах это может быть исчезновение, пленение, заточение, превращение в животное или предмет, порабощение, похищение, потеря социального статуса, имущества или ценной реликвии и т.д. Но после определенного периода благодаря чуду или вмешательству другого героя он снова воскресает, поднимается из-под земли, оживает (сбрызнутый мертвой-живой водой), возвращается, освобождается, спасается, принимает первоначальный облик, восстанавливает социальный статус, утраченную вещь и т.д. Разновидности этого базового сюжета мифа бесконечны – от сказок и религиозных культов до сюжетных линий светской литературы или сценариев фильмов и бульварной литературы.

Через оптику драматического ноктюрна можно рассматривать природные явления (смену сезонов, циклическое движение светил – Солнца, луны, планет, звезд и т.д.), а можно толковать социальные циклы, исторические хроники, летописи, историю государств, обществ, цивилизаций и культур.

В модели «смерть-воскресение» заложены обе фазы цикла – восходящая и нисходящая, что предопределяет различные версии понимания времени (регресс, прогресс, вечное возвращение).

Мессианские и эсхатологические сегменты религиозных учений (в иудаизме, христианстве, исламе, но также в буддизме – Будда; в индуизме – десятый аватара, Калки; в германском язычестве – битва богов и возвращение Бальдура и т.д.(15-3)) имеют к этому режиму самое непосредственное отношение.

 

Номенклатура символов драматического ноктюрна

 

 

Типичными символами синтетических мифов Дюран считает:

  • крест, круг, колесо, спираль, лабиринт, любые круглые предметы;

  • прорастающее зерно, злаковые растения, сезонные всходы, дерево, куст, стебель, цветок, созревание;

  • все виды циклов – сезоны, времена года, астрономические циклы;

  • искусства и их атрибуты (краски, кисти, музыкальные инструменты), маски;

  • эротический символизм во всем его многообразии, боги и богини любви, оргии;

  • огниво (для добывания огня);

  • улитку, раковину, медведя, барана, кролика;

  • колесницу, средства передвижения, путешествия;

  • все виды дуальной симметрии вдоль вертикальной оси, близнечные мифы, удвоение (редубляция), симметричную организацию пространства (по сторонам света).

Образцом драматического дуализма является китайский символ «инь-ян», который может быть рассмотрен как наиболее полное и общее выражение данного режима имажинэра.

 

Драматическая идентичность: Гермес и его жезл

 

В этой группе мифов идентичность не столько укрепляется в своей сингулярности (как «параноидный» субъект диурна) и не столько рассыпается (как в «шизофренической» рассеянности мистического ноктюрна), сколько раздваивается, эротизируется, сексуализируется.

Миф об Андрогине играет здесь важную роль. Среди греческих богов более всего этой мифической картине соответствует бог Гермес, психопомп (водитель душ между мирами). Некоторые его черты относятся к диурну (крылышки на икрах). Но, с другой стороны, он покровитель воров и торговцев, хитрец и обманщик.

Гермес имеет своим отличительным символом кадуцей – жезл, вокруг которого сплелись две змеи (одна головой вниз, другая – вверх), а сам скипетр являет собой ось симметрии драмы. Кадуцей, в котором две змеи сплелись, но сохранили двойственность, отличается от символа оуробороса(змеи, кусающей свой хвост), относящегося к мистической группе мифов ноктюрна.

 

Мир невест и путешествия

 

Будучи частью режима ноктюрна, группа драматических мифов также находится под знаком женского начала. Но это не столько мир матерей, сколько мир невест, жен, супруг, возлюбленных, «прекрасных дам». Женственность здесь выступает в дуальном качестве: она желанна и опасна, привлекательна и губительна. Множество сказочных сюжетов повествует об этой дуальности – став близкой, женщина исчезает (ее похищают, она в кого-то превращается); будучи далекой, она притягивает к себе, закладывая сценарий для развертывания подвигов ее мужской пары.

В мифах драматического типа персонажи постоянно путешествуют, вращаются по циклическим маршрутам, уезжают и возвращаются, поднимаются в небо и спускаются под землю, превращаются в животных и снова становятся людьми. Акцент здесь падает на повторяемость архетипических сюжетов, действий и поступков, а также воспроизводство и умножение аналогичных символов.

То, что мотивацией путешествий, поездок и приключений становится брак, поиск жены, невесты, сватовство и т.д., является устойчивым компонентом мифа, связанным с глубинной структурой драматического ноктюрна. Путешествие, перемещение, подвиг, приключения чаще всего проходят под эгидой брака, имеют либо причиной, либо целью свадьбу, любовь, обретение (или возвращение) женщины. Функционализм структуримажинэра позволяет заключить, что любое путешествие несет в себе эротический оттенок.

 

Миф о прогрессе и Прометее

 

К отдельной разновидности драматического режима имажинэра относится миф о прогрессе, который Дюран считал тесно связанным с мифом о Прометее.

В изначальной версии этого мифа дуализм и обратная симметрия полностью соблюдены: Прометей -- титан (а не бог), то есть принадлежит кноктюрну, а не к диурну. У него есть симметричный аналог Эпиметей. (Этимология имен братьев означает: «мысль, забегающая вперед» -- Прометей; «мысль, остающаяся сзади» -- Эпиметей).

Прометей и Эпиметей – две половины цикла (подъем и спад, верхняя и нижняя дуги окружности и т.д.). Прометей – это прогрессивная дуга, Эпиметей – регрессивная. Оба они должны находиться в аиде (в царстве ночи и матерей), то есть в ноктюрне. Но Прометей постоянно пытаетсявыбиться наверх (в диурн). Это можно представить себе как попытку циклического движения в момент кульминации переключить режим и продолжать траекторию подъема в неопределенно далекое и высокое измерение (в область чистого полета и героического мифа). У Гесиода (VIII-VII вв. до нашей эры)(15-3) Прометей вначале помогает Зевсу в его борьбе против других титанов, но потом подменяет жертвоприношения и похищает огонь, то есть выступает как трикстер (герой-мошенник, хитрец).

Так, половина цикла покидает свою отведенную законным мифологическим порядком сферу, чтобы вторгнуться в область божеств, за что получает от богов (диурн) закономерное наказание. Компенсаторную функцию выполняет женщина (Пандора, со своим ящиком: ящик, сундук, сокровище – все это символы мистического режима ноктюрна), причем месть Зевса за украденный огонь вступает в действие через Эпиметея (в полном соответствии с двойной симметрией мифа).

По Дюрану, в мифе о Прометее, столь популярном в Новое время, особенно к середине XIX века, явлена сама схема прогрессизма и историцизма. Нечто циклическое пытается освободиться от своей темной половины (как близнецы Диоскуры -- бессмертный Кастор и смертный Поллукс) и стать равным диурническим божествам. Сходный сценарий мы встречаем в мифе о Дионисе или в гностическом сценарии обапокатастасисе -- финальном прощении сатаны у Оригена (ок.185–ок.254) (16). Прогресс в этом случае берется в отрыве от регресса, его второй и необходимой половины; цикл размыкается в попытке сместить диурническую божественность и заменить ее восставшим титанизмом (тема Люцифера). Отсюда один шаг до буржуазно-демократических революций (освобождение материалистических и ноктюрнических «дигестивных» торговцев-буржуа из-под бремени диурнической наследственной аристократии) и до пролетарской революции Маркса (который отождествлял пролетариат с титанами греческого ада и был вдохновлен образом Прометея).

Параллельный сюжет Дюран обнаруживает в древнеиндийском способе получения огня через вращательные движения ступы-огнива в форме свастики. Свастика вращается равномерно (часто движимая животными), пока наконец не загорится огонь – отсюда название свастики («сва асти» -- «это благо», на санскрите). Так ритуальное постоянство, вечное возвращение одного и того же силится разомкнуть цикл повторений и выпрастывает прометеический миф о прогрессе.

По Дюрану, идея прогресса -- обычный (люциферический) миф, ставший на некоторый период весьма популярным, но постепенно исчерпавший свою притягательность. После романа Андре Жида (1869–1951) «Плохо прикованный Прометей»(17) тема банализируется, и миф окончательно изнашивается(17-1).

 

Циклотимия или норма?

 

В психиатрии Дюран не без колебаний соотносит с этим типом синтоников и циклотимиков. Эти колебания в подборе режиму драматическогоноктюрна соответствующего случая психиатрической патологии имеет свое объяснение. Дело в том, что циклическое колебание настроений, состояний и восприятия мира представляет собой статистическую норму психического здоровья, вплоть до того, что определения диагноза «циклотимии» звучат для не специалиста иронично: «колебание, перепады настроений и состояний, смена эмоций, переход от оптимистической оценки жизненных ситуаций к пессимистической» -- но так или почти так воспринимает жизнь любой здоровый человек, у которого «перепады настроений» и «колебания оценок жизненных ситуаций» есть вещь вполне естественная. Если же эти перепады и колебания приобретают патологический характер, то речь идет о психозе (например, маникально-депрессивном), но это уже совершенно другой диагноз. Поэтому, на наш взгляд, серии драматических мифов режима ноктюрна соответствует психическая норма. Данная модель мифо-рефлекторных комплексов характеризует более или менее уравновешенную личность, которую принято рассматривать как сбалансированную и «здоровую». А зависимость от настроений и их частая смена – это частный случай уравновешенной психики, равноудаленной как от паранойи (сверхсильная идентичность субъекта), так и от шизофрении (сверхслабая и размазанная идентичность субъекта).

 

Драматические феминоиды

 

В драматическом режиме ноктюрна, как и в ноктюрне мистическом, превалирует феминоидность, но несколько иного толка – не столько материнская, сколько связанная с женщиной-женой, возлюбленной: эротическая, провоцирующая, дразнящая. Феминоидные культуры этого регистра отличаются динамическим сладострастием, ритмикой, легкостью и повторяемостью основных архетипических фигур.

Такой феминоидности соответствуют и мужские типы с подчеркнутым эротизмом, склонные к флирту и большие поклонники женского пола. Тип Дон Жуана в такой классификации -- это тип феминоида. Современные латинские «мачо» с набриолиненными прическами («как из душа») относятся к той же категории.

Если в мистическом феминоиде проявляется Великая Мать – Мать-Земля, Мать Мира, повелительница вод, то драматический феминоид – это богиня-охотница, Артемида, Луна или богиня любви Афродита, Венера, утренняя и вечерняя звезда.

 

А.Дугин "Социология воображения".