Три типа Красоты (фрагменты лекции)

Натэлла Сперанская

Три типа красоты

Новое понимание красоты

Желая приблизиться к сущности Красоты, я предпочту избежать ожидаемого всеми обращения к «Диалогам» Платона, и все свое внимание уделю загадочному эссе Евгения Головина под названием «Новое понимание красоты». В этом эссе Евгений Всеволодович сравнивает два стихотворения Шарля Бодлера, которые я здесь процитирую и также сравню (оба в переводе автора эссе):

Первое стихотворение известно как «Красота».

Я прекрасна, о смертные, как мечта из камня,

И каждая из моих грудей, что соблазняет самоубийц,

Созданная для любви поэтов,

Вечна и нема, точно материя.

Я царствую в лазури загадочным сфинксом,

Соединяя сердце снега и белизну лебедя,

Я ненавижу движение, которое искажает линии,

Я никогда не плачу и никогда не смеюсь.

Поэты перед моими позами,

Отраженными в надменных монументах,

Проводят дни в прилежных занятиях;

Так как, чтобы фасцинировать этих покорных влюбленных,

Я широко раскрываю дивные зеркала своих глаз,

Дабы вещи стали куда прекрасней.

Эта Красота статуарна (“культ покоя”, достигший своей вершины в творчестве Берн-Джонса) и недостижима, монументальна в своей неприступности и великолепии. Отвергая всякое движение, она застывает в одной из гипнотических поз. В абсолютном безмолвии она поражает своей неизреченной загадкой. Величие статуи не трогает ни радость, ни печаль, оно не способно уступить место ни улыбке, ни гримасе плача. Эта красота умеренна и спокойна, торжественна и фатальна. Ей чужда экспрессия жестов и чарующие изгибы тела, она не сводит с ума и не лишает покоя. И все-таки она вдохновляет своих созерцателей, представая пред ними небесной Музой, вознесшейся над мирской суетой. Так прекрасен “Загадочный Сфинкс” Шарля ван дер Стаппена, так прекрасна “Паллада Джустиниани” в садах Петергофа. Это Аполлоническая Красота, сверхчувственная, совершенная, идеальная; вместе с тем, это “красота меры”, ей чужды метаморфозы, несущие ей неизбежное изменение, эта красота не выходит за свои “пределы”, являясь канонической. Так представлял себе идеал красоты И.И.Винкельман (“История искусства древности”), говоря о присущей ей гармонии, благородной простоте и спокойном величии.

Однако в “Гимне Красоте” Бодлера мы встречаем описание другого типа красоты:

Проступаешь ли ты из глубокого неба или выходишь из бездны

О Красота! Твой взгляд, инфернальный и божественный,

Сулит безразлично благодеяние и преступление,

И этим ты напоминаешь вино.

В твоих глазах восходит заря и нисходит закат,

Твои ароматы тревожат, словно грозовой вечер,

Твои поцелуи – ядовитый фильтр, твои губы – амфора,

От которой бледнеет герой и смелеет ребенок.

Выходишь ли ты из черной пропасти или рождаешься среди звезд?

Судьба, как верный пес, бежит за тобой.

Ты сеешь бездумно радость и отчаянье,

Управляя всем, не отвечая ни за что…

Ты шагаешь по мертвецам, Красота, ты пренебрегаешь ими,

Ужас, среди твоих драгоценностей, очарователен,

И Самоубийство – один из твоих излюбленных брелков,

Самозабвенно танцует на твоем гордом животе.

Ослепленный эфемер летит к тебе, свеча,

Трещит, пылает, молвит: Будь благословен этот факел!

Любовник, задыхаясь, склоняется к своей красотке

С видом умирающего, ласкающего свою могилу.

Приходишь ли ты от неба или из ада, не все ль равно,

О Красота! О ужасающий, гигантский, невинный монстр!

Если твой взгляд, твоя улыбка, твоя поступь

Открывают некую бесконечность, которую я люблю и никогда не знал!

От Сатаны или от Бога, не все ль равно? Ангел или Сирена,

Не все ль равно, если с тобой – фея с глазами бархата,

С твоим ритмом, ароматом, сияньем, о моя единственная королева! –

Вселенная менее безобразна и мгновенья менее тяжелы.

Эта красота опасна и опьяняюща; возвышаясь над противоположностями добра и зла, света и мрака, Бога и Сатаны, она воссоединяет вершину и пропасть (вспомните: «вершина и пропасть слились воедино». Ницше). Эта красота поистине сакральна, ибо сочетая святое и скверное, ангелическое и порочное, невинное и преступное (нередко эта красота губительна и несет смерть), она увлекает созерцающего в колдовской танец, призывая фавнов и херувимов. О, она более не покоится в безмятежной позе, -- эта красота заставляет танцевать, не различая небес и земной тверди. Подобной красотой наделена femme fatale: от Елены Троянской, ставшей причиной войны, до Саломеи, попросившей у Ирода голову Иоанна. Эта красота – красота Дионисийская. Вот как описывается разница между двумя этими типами красоты в энциклопедии «История красоты» (под ред.У.Эко): «Безмятежная гармония, понимаемая как порядок и мера, выражается в том, что Ницше называет аполлонической Красотой. Но эта Красота в то же время является ширмой, стремящейся отгородиться от приводящей в смятение дионисийской Красоты, которая выражается не в видимых формах, но за пределами видимости. Эта Красота ликующая и опасная, находящаяся в противоречии с разумом и часто изображаемая как одержимость и безумие: это ночная сторона ясного аттического неба, эта область тайн, связанных с инициацией, и темных жертвенных ритуалов, в том числе Элевсинских мистерий и обрядов дионисийского культа. Эта ночная, волнующая и смущающая Красота будет скрыта до новейших времен, чтобы стать потом тайным и животворящим источником современных форм Красоты, взяв реванш над классической гармонией». Исчерпывающее объяснение, с которым мы склонны согласиться, исключая, разве что, мысль о невыразимости дионисийской Красоты в видимых формах – вся история европейского символизма служит доказательством противоположного заключения. Роковые женщины Франца фон Штука, Густава Климта, Фернана Кнопфа (этот художник с одинаковым мастерством живописал как аполлонический, так и дионисийский тип красоты), Арнольда Беклина, Макса Клингера, Обри Бердсли…можно продолжать еще долго.

Есть и другой тип красоты, размышляя о котором, правильнее всего будет использовать приставку «анти». Третий тип красоты – красота кибелическая (или титаническая). В романе «Аполлон Безобразов» Борис Поплавский упоминает о «бесспиритуальной красоте», которая присуща женщинам, чьи интересы и заботы находятся под влиянием элемента земли. Бесспиритуальная красота – точное определение красоты третьего типа. Здесь мы не встречаем ни одухотворенности, ни величия, ни суггестивных жестов, ни опьяняющей власти прекрасного, ни даймонического посредничества между земным и божественным. Титаническую анти-красоту всегда характеризует лишенность – это земля/материя, на которую никогда не нисходит небесная влага, это лоно, не оживляемое сперматическим Логосом (эйдосом – по определению Евгения Головина); рождение и «чреватость» здесь всегда означают «преумножение плоти», а не достижение примордиального андрогината («и станут двое одним»). Это вечная Луна, не уступающая место Солнцу. Это Гея, так никогда и не взошедшая на Олимп.

Аполлонический и дионисийский типы красоты всегда спиритуальны (дионисийская красота спиритуально-эротична), красота Кибелы, Великой Матери (титаническая красота) – материальна и бездуховна. Ей неведома как чувственная поза «Юдифь» Климта, так и скромное благородство Афродиты Книдской. Она остается одинаково безразличной и к танцу опьяненной богом менады, и к небесному величию «Венеры» Боттичелли. Красота «не от мира сего» -- враг титанической Красоты. Последняя, будь на то ее воля, вырвала бы медно-рыжие локоны прерафаэлитских красавиц, обескровила бы чувственный рот femme fatale Климта, сорвала бы цветущие венки с чаровниц Альфонса Мухи, не допустила бы царственной осанки Амалии фон Шинтлинг, увековеченной мюнхенским портретистом Йозефом-Карлом Штилером, надругалась бы над неприкрытой грацией, явленной нам в «Портрете девушки» Г.Ронделла. Титаническая анти-красота не покидает полотен Одда Нердрума. Лишенная всякой грации и утонченности, она тяжела, подобно элементу земли. Плодоносящая от времени, она слепа к вечному и непреходящему. Единственные метаморфозы, меняющие ее облик, есть метаморфозы старости. Ни небесной гармонии неизменной Аполлонической силы, ни мистериального синтесмоса («игры превращений») Дионисийского могущества, мы не обнаружим в красоте Кибелы, титаниды.

Иллюстрации

Аполлоническая Красота

"Загадочный Сфинкс" . Шарль ван дер Стаппен

Афина ("Паллада Джустиниани")

Статуя Деметры

Статуя Деметры