ВОЗРОЖДЕНИЕ ИЛИ ВЫРОЖДЕНИЕ, или Быть ли новому Ренессансу в России

Открытая переписка. Часть 1

 

Одно из самых честных писем, которые мне когда-либо писали.

Вчерашняя беседа о (не)возможности русского возрождения, о «русских европейцах», воплотивших в себе, на мой взгляд, принцип золотого сечения (К.Бальмонт, В.Брюсов, Вяч.Иванов, С.Дягилев, А.Бенуа, Д.Мережковский и др.), о диалоге с Античностью, о кризисе культуры…- сравнима с воспалившейся раной, и более всего в ней ценно то, что она не избавляет от боли, а заставляет обратиться к боли по имени. Как ее имя – Россия, искусство, Логос, Муза? Приумножая ряды имен, мы не выдаем метафизических паролей. Дмитрий обезоруживающе честен (именно эту честность иные собеседники предпочли променять на мнимое согласие), но не прав лишь в одном – в определении первоистока ожидаемого мною Ренессанса. Непростительной ошибкой было бы искать его причину в социальном чувстве (Натэлла Сперанская)

 

Дмитрий Ткачев -- Натэлле Сперанской (Тула, 27 мая 2015 г.)

Речь пойдет об искусстве вообще и о несовместимости оного с нашей страной. Уже то, что я пишу этот текст на русском языке, вступает в легкое противоречие с естественным образом творческих явлений, но пишу я для тех немногих русских, которые своим существованием высказывают сомнение данной естественности.

В первый раз возвращаясь из Петербурга в Москву, ожидая поезд в зале Николаевского воксала, я услышал эту фразу, произнесенную пожилой женщиной, коренной петербурженкой, должно быть: «В России искусства нет и быть не могло». Здесь я согласен с патриотами, воспевающими мудрость народа – воистину, меткое, одновременно глубокое и явное высказывание. Простите, но как жили в России до Петра, так и должны были жить до сих и всегда, может быть, еще тысячу лет. Кто-то возразит, что история не знает сослагательного наклонения; на это я отвечу, что история искусства не знает большей пошлости, чем той, что творили мы последние триста лет.

В тот день отъезда из Петербурга я украл в сувенирном магазине пепельницу. На ее дне изображен Медный всадник. Теперь я тушу об него бычки. Медный всадник возносит копыта, символизируя взлет петровского фаллоса, а Натэлла Сперанская говорит, что нам нужен немедленный взлет, прорыв в Абсолют и даже больше – преодоление этого Абсолюта, что грядет русское возрождение. Быть может, Вы и правы, Натэлла, но возрождение из серебряного века, который вовсе не был русским, несмотря на отдельные высказывания, русскости в нем не было, а значит и не будет ее в Вашем бронзовом веке. Русские европейцы – это другой разговор, и мы назвали с Вами их фамилии, озвучу лишь некоторые из них: Андрей Тарковский, Сергей Рахманинов, Вячеслав Иванов, Сергей Дягилев. Это люди, преодолевшие в себе русскость, как проклятую заразу, и от этого ставшие, может быть, единственно достойными представителями… Кого? Я не знаю… Нас с Вами, например.

Да, именно нас и только нас, потому что для нашего народа мы выродки и мы им не нужны. Я и не пытаюсь сгущать краски, я смотрю на это с улыбкой и даже с радостью. Уже то, что я осмелился встать в один ряд с Вами и с теми гениями, что были изгнаны или съедены нашей Великой страной, и то, что от этого не проникся я ненавистью к своему народу, несет мне свет и утешение.

И все же, Натэлла, я спорю с Вами, потому как в контексте Ваших высказываний патриотизм очень близко и является едва ли не причиной ожидаемого Вами возрождения. Тот патриотизм, что первой смешает Вас с первородной материей. Если совсем кратко сформулировать мою мысль, я хочу сказать Вам: «Будьте русской, Натэлла, но никому об этом не говорите».

 

Игорь Лукашенок – Натэлле Сперанской (30 мая 2015 г.)

Натэлла, здравствуйте.

Честно говоря, я не хотел Вам писать. На контакт Вы идёте трудно, мнение своё отстаиваете жёстко, сентиментальностям не подвержены. Но мне попался на глаза Ваш разговор с господином Ткачёвым. После чего я со всей своей русской страстностью и романтической наивностью стал ворочать в голове разные мысли. Нет, точнее всего одну, но ужасно большую, мысль о возможности национального ренессанса. И я понял, что ренессанс на эллинистических основаниях у нас невозможен ни при каких условиях. У нас совершенно иная система отсчёта. Культурные основания западной цивилизации служат человеку и всему кругу его запросов. Восточная же цивилизационная модель предполагает умаление человека перед лицом Абсолюта. Не может в России человек стать вровень с богами. Ни один русский богатырь не бился с Перуном или Велесом. А Геракл с Ахелоем бился, и Арахна с Афиной в состязание также не побоялась вступить. Даже если бы мы вернулись сейчас к язычеству, то это нисколько не способствовало бы усилению индивидуальных начал нашей нации. Род и Предки всегда бы стояли (как и сейчас стоят) в сознании русского язычника выше, чем сугубо индивидуальные запросы. Таким образом, русская цивилизация может рассчитывать не на интеллектуальный, а только на духовный ренессанс. То есть на такой ренессанс, который будет основан на внематериальной идее, принимаемой русским общественным большинством без критики и рефлексии. Утончённая интеллектуальность, «игры в бисер» с западными культурными образцами, попытки придать русскому хаосу формальное благообразие – это удел немногих избранных, кабинетных мыслителей, философов с виллы Кареджи и т.д.      

Натэлла, я уважаю Ваш путь в русской культуре. Вы наследуете русскому Просвещению, в котором всегда была роковая трещина, пифийская расселина, обусловленная невозможностью примирить такие оппозиционные понятия как закон и монаршая милость, уважение к правам человека и самоуправство, сбережение материальной культуры и её уничтожение во имя новых идеалов, поступательное развитие и революционный прорыв. Неужели вы не видите, что сегодняшняя Россия – это всё то же тёмное царство, в котором есть отдельные светлые островки мысли, никак, впрочем, не влияющие на общий ход отечественной истории. В массе своей русский народ никогда не ценил того, что создали лучшие его представители, оригинально осмыслившие западное культурное, философское, политическое и любое другое наследие. Петербург до сих пор считается у нас не совсем русским городом. А посмотрите, Натэлла, что творится в Калининградской области! Там большинство немецких архитектурных памятников пребывает не в аварийном даже, а в полуразрушенном состоянии. Тогда как в Финляндии, много в своё время от нас пострадавшей, все русские православные церкви не только сохранены, но и бережно отреставрированы. 

Потому я твёрдо убеждён, что восторгаться мыслью о русском ренессансе элите нашей, выросшей на латинском культурном фундаменте, вовсе не пристало. Если и будет этот ренессанс, то будет он с колоколами, попами и охотой на ведьм. Всё рафинированное, утончённое, неоднозначное будет безжалостно смятено в первую очередь, чтобы не искушать ум народный всяческого вида «ересями». Если Вы, Натэлла, к этому готовы, то Вы человек большого мужества и мысли о философских пароходах Вас, должно быть, не тревожат. 

Вы, быть может, возразите мне тем, что укажете на умную нашу молодёжь, которая черпает информацию из самых разных источников, имея возможность выстроить цельную картину мира. Да, умной молодёжи у нас хватает. Однако же общая инертность нашего общества в перспективе не позволит этой молодёжи раскрыть свой потенциал достойным образом. Так уже было с декабристами и творцами Серебряного века. Деятельность «Союза благоденствия» или, скажем, кружка акмеистов никогда не получит в традиционном русском обществе широкой поддержки. Дискредитация, гонения и запреты – вот что ожидает в нашем, всё более нетерпимом к инакомыслию, государстве любого интеллектуального или художественного оригинала. Конечно, будут и те счастливцы, которые смогут переориентировать себя в соответствии с духом времени. Но их пример, как Вы понимаете, лишь подтвердит общее правило.   

Что же делать нашей элите перед лицом наступающего хама? Набраться мужества и терпения, стойко следовать принципам гуманизма и до конца оставаться людьми широких взглядов. Сим победиши! 

С неизменным уважением к Вам, Игорь Лукашенок                      

 

Натэлла Сперанская – Игорю Лукашенку (30 мая 2015 г.)

Здравствуйте, Игорь! Откровенно признаюсь, меня приятно удивило Ваше письмо. Не смотря на то, что я действительно трудно иду на контакт, я не лишена внутреннего зрения, позволяющего мне читать между строк. Я не могу обойти Ваше письмо молчанием, и мой ответ будет пространным. Игорь, конечно же, я неоднократно задумывалась о том, что Вы называете нашей национальной системой отсчета, значительно отличающейся от двух моделей – западной и восточной. Более того, для русского человека, стремящегося к познанию, существует и другая проблематика – «раздвоенный корень бытия», если позволительно обозначить так наше раздвоенное сознание (дохристианский мир – христианский мир, политеизм – монотеизм, Античная цивилизация – Западноевропейская христианская цивилизация, Олимп - Голгофа);  юнгианский аналитик Р.Лопес-Педраза верно, на мой взгляд, определил это состояние как «культуральную тревогу», одновременно отметив, что человек эпохи Возрождения почти не знал этого глубинного конфликта по причине сохранения «единой памяти». Борьбу двух корней бытия он обращал в гармоничное сосуществование, что мы можем проследить на примере таких ренессансных неоплатоников, как Марсилио Фичино и Пико делла Мирандола. Но что для нас, русских, значит Античное наследие, благодаря которому (нельзя исключать!) Европа все еще не обратилась в руины? Что для нас значит само слово «ренессанс», «возрождение», которое мы применяем к судьбе своей культуры и говорим о Третьем Ренессансе (по Ф.Зелинскому, он должен быть не просто русским, но СЛАВЯНСКИМ)? Я давно пришла к выводу, что основополагающим вопросом должен стать вопрос Начала. Начала как ἀρχή. И этим вопросом должны задаваться как русские, так и европейцы, поскольку “мы” и “они” находимся в непосредственной близости к “концу”. В моей жизни был период, когда я задалась этим непростым вопросом и, по сути, большая часть моей книги “Дионис преследуемый” есть не что иное, как попытка дать ответ.

Восприняв завет Ф.Зелинского, я подошла к Античности не как к норме, а как к семени – и я увидела рост, всход этого семени, породившего пифагорейский союз и греческие мистерии, интеллектуальные и духовные течения, которые, в свою очередь, создали эйдетические цепи (наподобие Aurea Catena Homeri). Метафизическая модель западноевропейской цивилизации предстала передо мной как битва, μαχία, трех Логосов, трех начал бытия – Аполлона, Диониса и Великой Матери. Мой учитель Александр Дугин называет эту битву Ноомахией. Но никогда не умирало семя Античности, никогда не было заменено каким-либо иным. Семя Античности есть и в русской культуре, но мы, запомнив и сохранив имена сеятелей, сами оказались плохими садовниками. Нам не хватило смелости объявить себя наследниками Гераклита и Эмпедокла, Платона и Аристотеля, Дамаския и Прокла. Мы пасовали и продолжаем пасовать перед великой миссией, возложенной на Фридриха Ницше, Гельдерлина, Ф.Г.Юнгера, Хайдеггера etc., потому что стать преемниками – означает наличие способности сдвигать горы или, в случае неудачи, готовность погибнуть под камнепадом. Мы не ищем Начало, мы вполне удовлетворены грядущим концом и охотно взращиваем апокалиптические идеи, втайне уповая на то, что точка последней ночи избавит нас от необходимости отвечать на самый главный вопрос. Вы говорите, что Ренессанс на эллинистических основаниях у нас невозможен, но я должна поинтересоваться, подозреваем ли мы вообще о том, каковы эти основания и на чем, собственно, стоим мы сами, каков наш фундамент? Основания, о которых идет речь, всегда находились за пределами воздействия каких-либо социальных факторов. В корне своем они метафизичны, а значит неуязвимы по отношению к деструктивным процессам, играющим в «кошки-мышки» с современным человечеством. Почему в эпоху Возрождения сумели извлечь философское золото из трудов, приписываемых Гермесу, и сняли конфликт между язычеством и христианством, провозгласив достоинство человека как «великого чуда» и посредника между высшим и низшим мирами (см. «Речь о достоинстве человека» Пико делла Мирандола), а мы, взявшие на себя смелость стать наследниками, не сумеем преодолеть нарастающее умаление личности, замененной жалким индивидом? Возрождение превозносило новый тип человека, «человека-мага», великого человека (по Ницше), тогда как сегодня мы столкнулись с бешенным приумножением «последнего человека», которого нужно преодолеть и отбросить (во имя возрожденческого идеала). Так ли мы обессилили, чтобы не сделать это?

Тоска по Античности дала импульс к возникновению контуров той культурно-философской парадигмы, которая начала оформляться в Серебряном веке. Если бы не злосчастные события 1917, должно быть, сегодня мы с Вами (и с господином Ткачевым) вели бы эту беседу в «Башне» Иванова как подлинные наследники светочей той эпохи. Английский ученый Аврил Пайман, автор книги «История русского символизма», не смогла не заметить уникальности нашей культурно-философской парадигмы (да, во многом она была сформирована под влиянием европейского символизма, но в то же время была далека от слепого и рабского копирования). Почему сегодня мы, имея свободный доступ к наследию Серебряного века, не можем продолжить дело предшественников? Какие факторы убеждают нас в провале миссии? Я не отношу себя к числу оптимистов, взирающих на мир сквозь розовые очки; скорее мне ближе «темные», пессимистичные интонации. Поэтому я не стану делать прогнозов, пополняя число горе-пророков. Куда с большей радостью  я вступлю в немногочисленные ряды отчаянных наглецов, достаточно самоуверенных и дерзких, чтобы вступить в Ноомахию, осознанно сделав выбор в пользу союза Диониса и Аполлона.

Вы, несомненно, правы в том, что в русском обществе никогда не получат поддержку те, кто отличаются инакомыслием, и вновь им придется столкнуться с «дискредитацией, гонениями и запретами» (к слову, нашим европейским коллегам предстоит столкнуться с тем же самым). Но перед этой мишурой, сопровождающей появление любого исторически значимого начинания, отступит только слабый. Как Вы думаете, сколько у нас наберется непокорных, не готовых смириться с повальной деградацией? Поддержка, пожалуй, требуется исключительно от них. Духовная и интеллектуальная элита, как справедливо заметил Юлиус Эвола, всегда была сердцем цивилизации. Остальные, прошу прощения за прямоту, пребывают на периферии и служат лишь временной декорацией.

Для того, чтобы возродить в своей памяти сюжеты, связанные с героической мегалопсихией («величие души»), не нужно погружаться во глубины славянских культов – русский скорее вспомнит о борьбе Иакова с Ангелом (Богом!):

«24. И остался Иаков один. И боролся Некто с ним до появления зари; 25. и, увидев, что не одолевает его, коснулся состава бедра его и повредил состав бедра у Иакова, когда он боролся с Ним. 26. И сказал (ему): отпусти Меня, ибо взошла заря. Иаков сказал: не отпущу Тебя, пока не благословишь меня. 27. И сказал: как имя твое? Он сказал: Иаков. 8. И сказал (ему): отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь. 29. Спросил и Иаков, говоря: скажи (мне) имя Твое. И Он сказал: на что ты спрашиваешь о имени Моем? (оно чудно.) И благословил его там».

Об этой теомахии и о том, что «Царство Небесное силою берется», я думаю, хорошо помнит каждый. Но Вы же понимаете, что человек, не избавившийся от коллективистских и индивидуалистических иллюзий, никогда не сможет подняться до того онтологического статуса, на котором возможен подобный жест. Восприятие себя как метафизического существа, как homo universalis находится в оппозиции к двум упомянутым иллюзиям – коллективизму и индивидуализму, плодородной почве коммунистической и либеральной доктрин. Надеюсь, в скором времени мы окончательно избавимся от сорняков всякого рода.

С уважением,

Натэлла Сперанская